Форум » Другая сказка » 9 апреля. Разговор Катарины и мастера » Ответить
9 апреля. Разговор Катарины и мастера
Hugo Lantern:
Salazar Slytherin: - Никогда, слышите, никогда не говорите человеку, что тот, кого он любил или любит - глуп, или что-то в этом роде. Даже если Вы будете тысячу раз правы, в ответ Вы услышите нечто малоприятное, - уже спокойнее отвечал Салазар, однако же, чувствовалось, что слова Катарины его все-таки очень задели. - Отчего бы не нарушить клятву в любви... Если не любишь? Знаете, браки куда чаще заключаются по расчету, - улыбнулся Слизерин, - И если и идет в них речь о любви, то о любви к деньгам, а вовсе не о том светлом чувстве, о котором трубадуры баллады слагают. То, что говорила девушка, причиняло ему боль, каждое слово - как удар, но он улыбался. Мягко и тепло, как осеннее солнце в ту странную пору, которую называют бабьим летом. - Я знаю, что сам себя мучаю, - тихо и очень спокойно, даже слишком спокойно произнес он, - Если я и повысил голос, то лишь потому, что я все еще способен что-то чувствовать. А жаль... Мастер зелий мечтательно улыбнулся, закрыв глаза: - Я предпочел бы вообще ничего не чувствовать. Знаю, это бегство, но какая бы это была жизнь! Лучше не придумаешь, - он беззвучно рассмеялся, все еще не открывая глаз. - Вы говорите, что Вам важна моя искренность... Однако же, желаете обижаться на мой искренне резкий тон, - мягко произнес он, уже заглядывая в глаза собеседницы, - Но невозможно принимать человека таким, какой он есть, лишь отчасти... Рассуждения девицы о жизни в большом городе немало удивили и позабавили Салазара. Страшно! Вот уж какое слово казалось ему совсем неуместным для описания жизни в подобном месте, так это как раз - страшно. - Одиноко? Но чем больше людей, тем больше шанс найти себе собеседника по нраву, - пожал плечами мужчина, улыбаясь, - А что страшного в чужой борьбе? Наблюдать за людьми порой весьма интересно и забавно. А искушения... Хм, они сродни грехам: они существуют лишь для тех, кто в них верит. Есть то, что Вы можете себе позволить, и то, чего Вы себе позволить не можете, исходя из советов Вашей совести, но ведь это везде так, не правда ли?
Katarina Longbottom: - Учту. Милорд, вы сами себе противоречите. И все же, все же. себя вы наказываете зря, - Катарина сокрушенно покачала головой. - А насчет клятвы любви из-за любви... Милорд, никто и никогда не сможет заставить выйти кого бы то ни было замуж, если человек не согласится. Если он не готов. И я знаю, что такое браки по расчету: мой отец женился так, моего брата же вообще женили в возрасте двенадцати лет. Но и они, и их жены, всегда были честны и верны. И я преклоняюсь и уважаю их за это. Да простите вы мне мою веру. возможно, я и романтична, но верность - это единственное, предательство чего я никогда не смогу и не захочу простить. И если влюбилась, если жить не можешь - зачем обман? Лучше выложить все как на духу и постараться забыть. Мне больно от ваших слов. И больно за вас, милорд. Мне кажется, вы смотрите на меня сейчас как на ребенка. Но право слово, это вы зря. Мне уже семнадцать лет, и я сумела уже понять кое-что в этом мире. Одна из этих вещей - привитая мне отцом, который когда - то тоже любил, но не ту - это просто не бежать. От себя, от своих поступков и боли. От ответственности. И чем больше ты можешь, знаешь, тем больше должен. Даже не другим - себе. Лучше не придумаешь, нашли себе укрытие. Словно маленький ребенок, но зачем? Разве нет у вас тех, кто будет вас любить любым и всегда, как и чтобы не случилось - родителей? Разве им не будет больно от того, что вы мучаете себя, когда вашей вины по-сути и нет? Ответьте мне, милорд, - потребовала девушка. И тут же, без перехода ответила на другой вопрос. - Я не обижаюсь за резкий тон, не обиделась бы даже за крик. Но вы сказали, я сужу... Когда я вам объясняла, совсем недавно, что никого никогда не сужу. И да, я могу, - она взглянула прямо в глаза собеседнику. - Сказать вам вновь. Глупая, несчастная женщина. Потому что верность, как говаривал лорд Роберт - это практически единственное, что спасает от вины. Я не сужу. Я даже, наверное, могу ее понять. Но это не меняет ничего. И потому что одно слово "ненавижу" не искупят десять слов "люблю". Потому что одно предательство не загладить виной, длящейся годами. Все совершают ошибки. Только не все из-за них губят себя и близких. Она закрыла глаза. Было горько и обидно. Все равно. - Город... Возможно, если уметь слушать город, если он вас не оглушит. Поверьте, как оглушает иногда тишина, так и город бьет в самое сердце. А вообще, - неожиданно призналась она. - Я очень устала. От того, что все идет как -то не так. Я боюсь и не боюсь одновременно. Я жду, не зная чего. Я просто устала от ожидания. - Она вновь обняла колени, облокотилась о холодную стену.
Salazar Slytherin: - Отчего же не заставит? - удивленно спросил мужчина, искренне не понимая, как такое может быть: повсеместно заставляют, а она говорит - невозможно это! - Еще как заставит. Я жену не выбирал, она меня - тоже. Браки-то в большинстве случаев родители устраивают, жениха и невесту спрашивать вовсе не обязательно... Слизерин пожал плечами, устало улыбаясь. - Честно говоря, я не осуждаю свою почившую супругу... Бессмысленно клясться в верности ому, кого не любишь, да и блюсти ее... Зачем? От любви все равно не спасешься, если она тебя настигнет. И никакие клятвы не помогут...- зельевар вздохнул, зачем-то снова поправляя волосы, - В любви виноватых нет... - Эх, мне бы так верить! Хотя... Еще раз разочароваться в том же самом? Нет, не хотелось бы, благодарю покорно, - по тонким губам скользнула печальная улыбка, быстро уступив место привычной лукавой полуухмылке. - Не бежать... Это смотря как посмотреть, - мастер зелий внимательно смотрел в глаза девушки, затем его взгляд заскользил по ее тяжелым косам, которые, кстати говоря, мужчине очень нравились: он всегда находил девушек с густыми красивыми волосами особенно привлекательными, - Все мы так или иначе убегаем от себя: ищем оправдания в религии, морали, валим все на обстоятельства, мол, не мы такие - жизнь такая... А виноваты-то во всех своих бедах исключительно мы сами. И признать это бегство порой сложнее, чем бороться. Просто признаться самому себе в самообмане... Мы все лжем себе, так или иначе. Не думаю, что это так уж плохо. Это помогает выживать... Как бы так переключиться все-таки на тему городской жизни? Салазар старался, но полностью переключиться на это обсуждение почему-то не получалось. - Если внимательно слушать город, можно услышать его музыку, как есть музыка леса, поля, луга... Города только кажутся полными невнятного шума, но и в этих звуках есть своя гармония, - рассказывал он, - И свое очарование у городской жизни тоже есть, бесспорно. - Ожидание чего-то неясного, смутного тревога - пожалуй, состояние не из приятных, - согласился зельевар, - Я бы даже сказал - паршивое. Так мутно на сердце, словно в грязной луже, взбаламученной проехавшей телегой.
Katarina Longbottom: Девушка покачала головой. Всегда можно промолчать у алтаря, как можно сказать за тебя да? Хотя если дети... Да нет, бред. Надо просто уметь хранить верность и свое достоинство. Но все равно, все же. Это не правильно. - Хорошо, пусть будет по -вашему, мастер. Очень упрямый мастер. - Сокрушенный вздох, но веселое поблескивание глаз. - Знаете, мессир, вы не поддаетесь описанию. То вредный, то великодушный, то язвительный, а то добрый, то черствый, то ранимый.... прямо как мозаика, что составляется из цветных стеклышек. Хотела бы я увидеть весь витраж, в целости, так сказать. Музыку города, как и любую другую музыку, чтобы услышать нужно вначале не оглохнуть. И не испугаться. А это дорогого стоит, поверьте. Как бы не хотелось иначе. Но города чем -то похожи на муравейники, простите. Которые тащат вишню или веточку к себе домой. - Девушка облизнула пересохшие губы. - Только в городе каждый за себя, а в муравейнике все друг другу помогают. - Катарина внезапно рассмеялась. - Но вам явно по душе больше город, ибо каждый за себя, дааа? Не удержалась и чуть-чуть подразнила мастера. Может быть и нечестно, зато весело. но мгновенно помрачнела. - Вот только в луже вода скорей осядет, чем в человеческой жизни стрясется то, чего так ждет он.
Salazar Slytherin: - О да, упрямства мне не занимать, - рассмеялся Слизерин, забавно щурясь, - Могу даже в долг давать, только надо проценты запрашивать повыше: такого качественного упрямства нигде больше не сыщешь! - Вот так и создается впечатление, что я во всем ищу лишь выгоду, - мысленно усмехнулся он, - Ну и пусть создается. В конце концов, это забавно даже! - Ну, полагаю, то, что я такой разный - это хорошо, - улыбнулся мужчина, слегка пожимая плечами, - Иначе было бы скучно, не так ли? А какой я в целом, не по кусочкам... Да я и сам не знаю, право, это слишком сложная для меня задача - познавать себя можно бесконечно, но все равно будешь как в пропасть смотреть. Наконец-то Катарина отвлеклась на обсуждение городов. Салазар отвечал ей, доброжелательно улыбаясь: - Поскольку я вырос в городе, его музыка мне не кажется столь оглушительной, как шепот трав на лугу. А что касается сравнения с муравейником... Вполне точное сравнение, надо сказать! Только Вы сгущаете краски: все не так уж мрачно. В городах, как в муравейниках, люди работают сообща и помогают друг другу, но есть, конечно, и соперничество. И на самом деле, все находится в равновесии. Увидев, как помрачнела собеседница, мастер зелий покачал головой: - Зато когда не ждешь уже ничего, удача неожиданно тебе улыбается. Впрочем... Кто ни на что не надеется и ничего не ждет, тому и разочаровываться тоже не в чем.
Katarina Longbottom: Девушка помотала головой, сказала: Мессир, вы меня удивляете. Но приятно, не скрою. Вы только что все, что могла мне не понравиться, извините, в Вас обернули в шутку. Великое умение, достойное королей... Занятно. Можно, можно, познавать, только то и трудно и тяжело. Тягомотно, я бы сказало. особенно, если этим лезут заниматься кто ни попадя, - смеялась девушка. - На самом деле. А мне кажется очень оглушительной. Просто безмерно, как не старайся. Но это ничего, где бы то ни было, главное - не потерять себя, свою суть, не правда ли, милостивый государь? А воообще, мне кажется, когда -нибудь настанет время больших городов, быть может много больше Лондиниума, но люди все также будут спрашивать. Только наоборот - а какова она, тишина поля майского да леса зимнего? Впрочем, умолкаю. Знаю, вы не любите так далеко смотреть в будущее, - глаза Катарины смеялись, отражая ее искреннюю радость. - А по мне, так нет ничего хуже не способности разочароваться и не способности ярко ощутить свой взлет! И я ненавижу ждать вообще, а чего-либо в частности!
Salazar Slytherin: - Умение из любой ситуации выйти со смехом порой может и жизнь спасти, - мастер зелий подмигнул Катарине, задорно улыбаясь, - Вообще, уметь шутить - великое искусство. Смею думать, что я к нему тоже немного причастен. Порой сложно было понять, серьезно говорит Салазар или же шутит; вот и сейчас по его словам сложновато было понять, действительно ли он так ценит чувство юмора и заботится о его развитии в себе, или же и это тоже шутка. - Правда, если человек не умеет смеяться над самим собой, то грош цена его чувству юмора, - добавил он, - Но научиться этому не все могут. Кажется, у меня получается, а? - Может, и настанет, - кивнул Слизерин, вроде соглашаясь, - Даже - скорее всего, настанет. Только я не в будущее заглядывать далеко не люблю, а предпочитаю не рассуждать о том, в чем не разбираюсь и в чем не уверен. Это все равно что говорить о том, чего толком не понимаешь. Мужчина слегка пожал плечами. Думать да гадать о грядущем, не зная, чем закончится даже нынешний день, ему казалось довольно бессмысленным занятием применительно к данной ситуации: будто девушке да зельевару поговорить больше не о чем? А вопросами далекого светлого или не очень будущего пусть мудрецы занимаются, у которых терпения на нудные разговоры хватает, не то что у Салазара. - Я бы предпочел вообще ничего не чувствовать, - задумчиво протянул мастер зелий, глядя в потолок, - Но ждать и я ненавижу. Никогда терпением не отличался, совершенно неуместная черта характера для алхимика, кстати говоря.
Katarina Longbottom: И все же, и все же, с чего бы это вдруг? Сидеть и болтать, знать и верить в свое, но уступать собеседнику, чтобы потом вернуться к теме. Зачем? Я не знаю. Просто потому, наверное, что так и есть. А с этим не поспоришь. Как говорил один из лучших воинов и преданнейших друзей моего отца, человек с перебитым носом по прозвищу Лис - или да, или нет, или может быть. И никакого "зачем"? Да и на кой оно собственно нужно? Ублажать наши беспечные, но столь пугливые души? Усмирять страхи и заботы? Неважно, ничто из этого неважно. И ведь я тоже сижу здесь, сейчас так вовсе не из-за того, что неприлично уходить, или потому что я боюсь обидеть этого странного человека. Совсем нет. Ведь действительно, это находится одной в обществе мужчины столь долгое время - верх неприличия. Но мне интересно. А любопытство, как известно, кошку сгубило. И видимо, не одну. Я чувствую, знаю, что этот человек даже не опасен. Просто он не удержим, как взбешенный конь. И он то ли себя принижает зачем -то, то ли действительно не видит, как к нему относятся в замке. И опять "зачем". Да зачем оно нужно, это "Зачем?" Наверное у меня сейчас очень ироничная, но больше истеричная улыбка. Я не понимаю. Сижу, слушаю рассуждения, но не понимаю. Себя не понимаю. Но все же, надо что-то ответить. Иначе не вежливо. - Милорд, ничего не чувствует лишь бревно. Но оно и не может ничего и пользумемо всеми подряд. Вы меня понимаете?
Salazar Slytherin: - Хм... Не совсем то, - покачал головой Слизерин, - Я о том, что чувства должны полностью контролироваться разумом, быть ему подчиненными, тогда есть шанс надеяться, что они постепенно притупятся. Я хотел бы хотя бы стать более черствым, менее чутким к чужим переживаниям. Хотел бы больше думать о себе и меньше - о других. Хотел бы быть более практичным и не совершать поступков в порыве желания помочь кому-то, если это не сулит мне никакой выгоды. Он прекрасно понимал, что Катарина его рассуждений не одобрит. Как она отреагирует? Ему любопытно было узнать это. - Пусть лучше считает меня хуже, чем я есть, нежели наоборот, - думал он, - Если она будет хорошо ко мне относиться, это может быть опасно и для нее, и для меня. Я рискую увлечься ею - как раз потому, что она совсем не боится меня и искренна со мной. Это было бы катастрофой... - Ничего, что я отнимаю у Вас столько времени, любезная леди? - немного обеспокоенно спросил Салазар, щурясь чуть сильнее обычного, - Вас не будут искать?
Katarina Longbottom: Катарина нахмурилась: Но без порывов мы никто, За нами следует лишь тень Того, кем были раньше И кем не станем никогда. Тихо прошептала она. Это казалось диким - знать, что какой -то человек, быть может и не без причины, но говорит такое. Было во всем этом какая-то горечь, неземное раскаяния и желание ада для самого себя. Как человек может такого желать? Не знаю. И, даст Бог, не узнаю никогда. но мне искренне жаль милорда, пусть он и грозился сделать мне больно за это. Ведь сие есть именно тот самый, нелюбимый мастером, порыв. И, клянусь своей честью и достоинством, я о нем не жалею и скрывать его не буду. Глаза девушки блеснули ярым огнем, и она тихо произнесла, не отводя взгляда: А вот теперь, мессир, мне вас действительно жаль. И хочется дать по лбу, за не соответствие с представлением учителя. Того, кто учит не только знанием. Но примером своим. Да ну ладушки. Не хочет человек, так не надо. но хочется все же сделать какую-нибудь вредную вещь, чтобы выветрить из головы этого странного алхимика все дурь и вину. Только как это сделать? девушка несколько секунд смотрела на Слизерина, осознавая, что он, собственно, спросил. Покачала головой: - Да нет, не будут. Я часто одна гуляю по замку. Брат мой, вроде бы, в деревню собирался, а Лилиан. Нет, она сейчас занимается скорее или с Агнесс, чем меня ищет. Не волнуйтесь, милорд, у меня достаточно свободного времени.
Salazar Slytherin: - Значит, я предпочитаю не существовать вовсе, - спокойно ответил он, - Я не хочу быть жалкой тенью, влекомой порывом, - я хочу быть ветром! Слизерин улыбался. Пожалуй, такой улыбки у него Катарина еще не видела, если вообще видел кто-то: она была настолько солнечной, настолько теплой! Вот это и была самая светлая часть мастера зелий: желание изменять мир, жажда творчества. Он не хотел довольствоваться малым, да и не умел: уж если свет - так не свечу, подавай звезду с неба, а если гореть - то дотла! - Что в этом такого, что заставляет Вас жалеть меня? - удивленно спросил он, все еще продолжая лучезарно улыбаться, - Я просто хочу идти своим путем. Чувства были бы лишним грузом, я слишком тяжело переживаю их, так не лучше ли избавиться от ненужной поклажи? В дорогу берут только самое нужное. Мужчина слегка пожал плечами. Ему казалось странным, что его жалеют за то, что он хочет быть счастливым... Счастье он для себя видел в первую очередь в отсутствии мучительных переживаний и торжестве разума. Ну, каждому свое, не так ли? - Хорошо, - кивнул он, - Я рад, что можно вот так поговорить с Вами. Со мной так никто не беседует. На удивление честные и искренние слова - вряд ли ожидаемо от Слизерина, но и такое случается. И он действительно радовался возможности просто поболтать с девушкой о том о сем.
Katarina Longbottom: Катарина улыбалась, легко и светло, ощущая, как теплеет на душе от улыбки, наверное, первой искренней за весь разговор улыбки, на душе. Почему-то, захотелось петь. Но девушка все же из чистого упрямства, сказала: - Порывы бывают подобны ветру и дикой, необузданной вьюге, ярко вспыхнувшему костру и полету орла - это как видишь их. И, на мой взгляд, лучше жить и радоваться сегодня, поддаваясь порывам и радостям, чем нестись за властью, деньгами, положением - и понять потом, что вся жизнь прошла стороной. За окошком кареты, портьерой замка или в отражении зелья. Это неважно. Важно то, мессир, чтобы не жалеть. Ни о едином прожитом миге, с улыбкай вспоминая радости и ошибки. Жизнь - это все же не механические чудеса, коими стремятся удивить нас купцы и фигляры. Но нечто большее, то, что мы и сами оценить и передать словами не можем. Когда кажется, что живешь последний день, и каждый миг дорог! Вот поэтому мне жаль вас. оттого, что вы сами себе в этом отказываете. Быть может, вы и достигните цели, быть может нет. Но жизнь - вот она, вокруг вас! - девушка обвела руками скудную обстановку коридора. - В светильне коридора, в бокале вина, в поцелуе и пощечине, в танце и музыке. здесь и сейчас. Остальное - это лишь мишура, которая или еще, или уже не нужна! Девушка умолкла, высказавшись. Улыбнулась и ответила, несколько растерянно. - И я... Я тоже рада с вами поговорить.
Salazar Slytherin: - Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего сделать так и не решился, не так ли? - тепло улыбаясь, произнес Салазар, - Совсем без сожалений прожить невозможно, но я могу уверенно сказать, что я жалею лишь об одном своем поступке. И я вовсе не считаю, что поступил тогда плохо или неправильно, я просто немного не рассчитал, и это меня и огорчает и по сей день. Чуть поторопился, был недостаточно осторожен... Но если бы я этого не сделал, я бы не смог жить дальше. Вообще-то речь шла об убийстве любовника жены Слизерина. Мастер зелий вполне спокойно светился себе ясным солнышком, рассуждая о том, как же это грустно, что его сладкая Кло оказалась достаточно догадливой, чтобы сопоставить скоропостижную смерть своего возлюбленного с визитом к нему своего супруга. А то, что он убил того, кого когда-то считал близким другом - чего об этом жалеть-то? Ерунда какая! Зельевар никогда не боялся терять друзей и знакомых. - Я бы не сказал, что лишаю себя чего-то, - тихо проговорил он, слегка хмурясь, - Просто каждый идет так, как ему удобнее, верно? Походка, манера двигаться - они настолько индивидуальны, что по ним легко узнать человека, даже если видишь лишь силуэт. Вот я и пытаюсь идти так, чтобы башками не терли да пыль в глаза не летела. Если мне так удобнее - почему нет? Я счастлив жить так, как живу. Счастье-то у каждого свое... Салазар замолчал - нужно было дать немного отдохнуть горлу, голос опять начинал садиться, звучал тише и хрипло. Прокашлявшись и извинившись, он заговорил снова: - Слишком яркий свет причиняет боль, правда? Так же и с чувствами, - губы мужчины дрогнули, складываясь в меланхоличную улыбку, - Они ошеломляют. Мне гораздо комфортнее, когда я измеряю мир не в эмоциях, а при помощи логики. Мне всегда нужно знать причину и возможные последствия, "так получилось" - для меня не объяснение, "очень хотелось" - для меня не мотив. Мне нужно целое разобрать на части, изучить свойства всех элементов, сопоставить их друг с другом и со свойствами элементов других систем, собрать эти элементы снова в целое и снова попытаться изучить его свойства, уже с другой точки зрения, с позиции целого как совокупности частей, - вот тогда мир становится понятным и интересным, и в таком мире я счастлив. Почему бы нет, а?
Katarina Longbottom: - Правда? Я думала, что вы не скажете этого. Слишком уж вы уверены в своей правоте, милорд, - тихо сказала Катарина. - Слишком уж противоречат этому ваши прежние слова. Но я рада. Вы не понимаете, но, возможно, именно это и есть благо. Вы слишком усталы, мне кажется. Но это не навсегда, о, нет, милорд! - девушка покачала головой, стремясь самой себе объяснить, что же такое она видела в столь призрачном будущем. - Надо делать то, что должно. И будь, что будет, мессир. Вот только, не знаю, как вас, но меня страшит перспектива потери друзей и родных. Да даже врагов! Ибо ими, как и друзьями, тоже можно гордиться. Их иногда даже начинаешь любить, не представляя жизнь дальнейшую без них. Почему же такая усталость? Силы высшие... - Счастье? Да, разное. Но тем не менее. И река, и огонь, и шторм, и свет. Полно рассуждать о нем. Счастье - это же не предмет, в конце концов! Но состояние души, ее гармония, если так сказать можно. И мало кто не стремиться навязать другому свое понятие о нем. Милорд? Катарина слегка качнувшись, отметила про себя, что разговор вновь уходит от ее понимания. Она не знала, куда он движется и зачем. Опять! Но что с того? - Мессир, но я, в отличие, от Вас, предпочту сгореть, чем медленно и мучительно тлеть. Не задумываясь о том, что и как. Разве это важно? Когда сердце бьется и кричит чайкой, когда радуешься и воешь от боли, не помня ни себя, ни схему устройства этого мира. Да, мессир Салазар - велики те люди, которые могут светить ярко и ровно, даря свет и, если возможно так произнести, сажая лес. Но не всем доступно это, и яркое пламя тоже не всегда плохо и иногда необходимо.
Salazar Slytherin: - А я и в этом тоже уверен, - беспечно улыбнулся Слизерин, пожимая плечами и довольно жмурясь, - И по-моему, никакого противоречия нет, одно другому не мешает. Ничто не мешает мне бояться и при этом совершать отчаянные поступки, просто эти страхи и эта решимость лежат в разных плоскостях. На самом деле, я бы сказал, что я слишком мало чего боюсь. И меня слишком мало что может остановить, а это опасно. Но это и хорошо: не люблю, когда слишком просто, хоть и не стремлюсь создавать себе трудности; скажем так, все хорошо в меру, и любая цель должна быть достигнута не слишком сложно и не слишком легко, иначе будет попросту скучно. - Что должно? - переспросил Салазар, вдруг хмурясь; лицо его сразу помрачнело, - А почему бы не - что хочется, а? В нашей жизни и так слишком много того, что должно делать! Да и вообще, кто придумал все эти "должно"? Я уверен, что каждый сам может определить, что он делать должен, а чего - не должен, если, конечно, это не быдло, которому непременно требуется, чтобы его гнали, как стадо баранов. Выдержав небольшую паузу, точнее, в очередной раз дав отдых горлу, мужчина продолжил говорить: - Не знаю, как у других... А я никогда не боялся терять людей, с которыми так или иначе связан. Словно я еду с попутчиками в большой телеге, мы разговариваем, общаемся, а потом происходит что-то, и или я, или спутник понимает, что нам не поту больше, и дальше мы уже едем каждый своей дорогой порознь. Так было всегда... Путь продолжается, люди меняются, но я не испытываю никаких сожалений о том, что разлучился с кем-то, я очень быстро забываю, что это были за люди и почему мы однажды начали общаться. Так и живу... Голос звучал хрипло, но это не раздражало, даже наоборот, придавало ему некоторой бархатистости; ноты меланхолии в нем гармонично сочетались с более светлым мотивом: это была мелодия странствий, которая знакома каждому, кого хоть раз позвала дорога. - Почему Вы думаете, что я предпочел бы тлеть? Отсутствие чувств не есть отсутствие внутреннего огня, пламя может быть сокрыто и в разуме, - рассуждал зельевар, задумчиво улыбаясь, - И зачем светить ровно? Равномерное горение, подобное горению пламени в очаге, скучно, разве нет? Уж лучше не гореть вовсе, по-моему. А я... Я хотел бы вспыхнуть ослепительно яркой звездой на небосклоне - и в тот же миг сгореть дотла, рассыпаться сияющим прахом.
Katarina Longbottom: Катарина мягко улыбнулась. Ну еще бы! Просто «Ваше Высочество»! Даже не так, а «Ваше Величество», не боящийся ничего справа по вертикали и снизу по вертикали. А вот по диагонали и слева - так то даа, можно и побояться. Совсем чуть -чуть. И чтобы трудностей было лишь так, на "нескучай случай", и преодолевать их с блеском, с толком, с расстановочкой! Ха! Не бывает так!! А ты меня не знай, не бойся, не проси!.. Странный вы, милорд, и не жентельмен, и не подлец, и не благородны в душе, но все же возвышенны. Вот бы это вас разобрать по частям, а потом сложить. Чтобы целостны были, а не как - то так как там! - Должно, - повторила девушка. - Вы не так поняли, что я хотела сказать. «Должно» - это то, что требует сердце, то, в чем оно видит справедливость и то, отчего успокоиться душа. Вот так, мон сеньор! Девушка тепло, со смехом в глазах смотрела на зельевара. - Вот и всё - я обещаю гореть Ярче всех, и до конца, до конца Быть собой и ни о чём не жалеть Вот и всё - просто запомни меня! - Это, наверное, мой девиз. Просто не могу я быть спокойной и сдержанной. не постоянная я, да, есть за мной этот грех. Но что поделать? И как, зачем? только не поймут же! - обиженно закончила девушка. И тут же спросила: - Мастер, а как вы узнали, что Вы - маг?
Salazar Slytherin: - Хм... Справедливость... - мастер зелий произнес это слово медленно, словно пробуя на вкус, - Штука сугубо индивидуальная, как мне кажется, определяющаяся, судя по всему, мерой себялюбия. Что тебя задело - то несправедливо, что тебе пошло на пользу - справедливо и правильно, ведь так большинство рассуждает, а? Да, Слизерину ничего не стоило и такую категорию, как справедливость, рассмотреть с точки зрения извлечения выгоды и эгоизма. - А я просто иду своим путем, - пожал плечами зельевар в ответ на девиз Катарины, - Я тоже не отличаюсь постоянством, точнее, я просто всегда прохожу мимо, нигде надолго не задерживаясь. И мне такая жизнь нравится... Салазар вытянул руки, сцепив пальцы в замок, - встать и потянуться нормально было лень, но и сидеть без движения уже надоело. - Поймут, не поймут... Да, Вам, девушке, это важнее, - чуть улыбнулся он уголками губ, - Леди нужно беречь свою репутацию, она должна быть безупречна. Мужчинам же проще - можно и натворить чего-нибудь, чего не поймут и за что будут осуждать, скрыться из виду, а потом вернуться, как ни в чем ни бывало, - и все будет в порядке. - Эх... А давно это было, если подумать, - тихо рассмеялся мужчина, забавно щурясь, - Правда, случай был не из приятных. Мрачный, я бы сказал... Вы все равно желаете услышать?
Katarina Longbottom: - Не совсем, - улыбнулась Катарина. - Скорее это то, когда душа, естество, если вам не угодно слово "душа", не бунтует, не просто молчит, но - спокойна. У каждого свои мерки, своя справедливость. И кто скажет, чьи более хороши и верны? На все свобода воли и Воля Божия! Девушка глубоко вздохнула, наклонила голову. Задумчиво прикусила губу, размышляя, как такой человек может то становиться почти... добрым, что ли? То таким, которого хочется стукнуть по лбу! - Да уж. Волк вы одиночка. Хотя, нет. даже не знаю, кто. Может, змея? Или орел? Не знаю, право, не знаю. Да и кто вообще знает, ведь всякий человек не тот, кто был секунду назад! Катарина с иронией посмотрела на Слизерина, усмехнулась. Устали, милорд? Да, сидим долго, ну да ничего. Сляжется, успокоится. - А не пройтись ли нам? А то совсем в лавку врастем. И причем тут: девушка не девушка! Я же не просто тело, которое вообще есть глина, но все же, надеюсь, личность. Не пониманием люди часто ненароком и очень жестоко обижают того, кого не понимают, - пояснила Катарина вздохнув. - Остальное меня не так волнует... Ну, я уже говорила. Расскажите, милорд, мне, честно, очень интересно. Хотя это и бестактно.
Salazar Slytherin: - О какой же высшей воле тогда может идти речь, если все настолько относительно? - лукаво ухмыльнулся Слизерин, жмурясь подобно коту, высматривающему птичку на ветке. Кажется, девушка уже и не знала, что думать о своем странноватом собеседнике, а он и рад был ее замешательству, ему нравилось ее дразнить - когда невольно, когда совершенно осознанно и намеренно. - Волк... Не думаю, что это сравнение удачно, - с сомнением покачал головой Салазар, - Змея, пожалуй, будет куда более удачным выбором. А Вас я бы сравнил с белкой. Догадаться, шутит зельевар или серьезен, не представлялось возможным: лицо было совершенно непроницаемым, а тон слишком нейтральным, чтобы делать хоть какие-то выводы на этот счет. - Непонимание... А что в нем обидного, собственно говоря? - задумчиво ухмыляясь, поинтересовался Слизерин, - Никто никого понимать не обязан, ведь мыслят все по-разному, не так ли? Не думаю, что есть смысл обижаться на то, чтокто-то рассуждает не так, как ты, и не готов осознать и принять твою точку зрения. Мужчина встал, попробовал сделать несколько шагов; поутихшая боль в колене возобновилась, однако, была вполне терпимой, и Салазар лишь слегка нахмурился, наступая на левую ногу. - Что ж, можем и пройтись, - проговорил он, глядя себе под ноги, - Правда, боюсь, долго сопровождать Вас я не смогу, любезная леди. Куда желаете пойти? Слизерин посмотрел на Катарину, прищурился. Поправил волосы. - Как Вы знаете, характер у меня прескверный, - усмехнулся он, - Вот я однажды и наговорил одному человеку совершенно очаровательных проклятий...
Katarina Longbottom: - О человеческой. Потому что, - девушка поколебалась, но все же продолжила. - если Бог действительно совершенство, то чего ему желать? Впрочем, вы меня не слушайте, я глупости говорю. Девушка сокрушенно вздохнула, теперь - то ее точно за еретичку примут! Обидно. - Я люблю белок, милорд. Они очень смешные, деловые такие и забавные... - Кэти внезапно запнулась. - То есть вы считаете забавной? - как - то даже растерянно спросила она. - Впрочем, это не важно. Змея... Скорее уж какой- нибудь ползающий дракон. С хвостиком, - серьезно заявила леди Лонгботтом. Легко встала, чуть поморщившись от боли. - Мессир, можем прогуляться вокруг замка. Все лучше чем в замке сидеть. Да и вам не помешало бы хоть ненадолго выйти, совсем же в своем подземелье себя заточили. Девушка поежилась, не представляя, как можно жить в таком темном, сыром и холодном месте. Чуть усмехнувшись, подумала, что милорд, де, аккуратист. Поймала себя на том, что чуть было не повторила движения, хоть вовремя остановилась. Выпрямилась, глядя в сощуренные глаза. Внезапно ей показалось, что она много сильнее этого осторожно переступающего с ноги на ногу человека. Просто потому что принимает себя и мир таким, какой он есть. И не стремится его не изменить, не наказать. А просто живет, радуясь и печалясь сразу, а не держа в себе эмоции. «В этом моя сила» решила девушка, но все же продолжила вглядываться в темные глаза, которые казались зеркалом. Но не души, а «внешнего» мира. Улыбнувшись чуть натянуто, спросила: - Пойдемте, милорд, нас же ничто тут не держит? Вот и хорошо. А за что вы наговорили проклятий. И как, - озадаченно вопросила девушка. - они могут быть очаровательными? >Двор.
полная версия страницы